Воскресенье, 6 Октября 2024
17:17
Главная
Новости
Статьи
Файлы
Карта
Ссылки
Вопросы
Политинформ
История
События
Поиск
Написать нам
Соглашение
О портале
Фотогалерея
Форум
Объекты
Город Вяземский
Справочная
Наше достояние
Круг интересов
Киноафиша

Лирика Иосифа Бродского

Лирика Иосифа Бродского
НачалоФорум ▪ Учеба. Школа. Техникум. Институт. Университет ▪ Литература. Сочинение
Аватар пользователя Администратор Наверх814  Опубликовано 16.06.2013 17:54
Наверх  #1 Распечатать пост
Иосиф Александрович Бродский.
Сочинение. 11 класс.

Может быть, я. уже не заплачу,
Но не видеть бы мне на земле
Золотое клеймо неудачи
На еще безмятежном челе.

А. Ахматова


Представление об удаче поэта у Анны Ахматовой было неординарным. Когда она узнала о суде над Бродским, об оскорбительном обвинении в тунеядстве и приговоре -5 лет тюрьмы, она воскликнула: "Какую биографию делают юноше!" В искаженном мире советского Зазеркалья благополучие вызывало подозрение у несведущих, презрение у знающих. Уйдя в 15 лет из школы, Бродский пришел на завод, был фрезеровщиком. К заводу примыкали Кресты - знаменитая питерская тюрьма, в которой позже сидел "подследственный Бродский". Тюрьма, высылка, "отеческие наказания в воспитательных целях"... Что мог ответить Бродский государству? "Почему ты не работаешь честно?" - "Я работаю. Я пишу стихи".

Бродский не автобиографичен в сочинениях. Факты, события нарастают на ту основу, в которой непостижимым образом цельно и независимо живет его индивидуальность, его душа. Он "отстраняется" от системы, которая ломала большинство. Он не борется, он уходит, "не снисходя" до унизительной толкотни. Уходя от государства, он погружается в культуру. Язык - его хлеб, воздух, вода. Русский язык - и Питер:

Я хотел бы жить, Фортунатус, в городе, где река высовывалась из-под моста, как из рукава - рука и что она впадала в залив, растопырив пальцы, как Шопен, никому не показавший кулака...

Бродский - второй русский поэт, увидевший в Петербурге не реку, а реки, дельту. Первым была Ахматова.

Бродский удивительно вольно обращается с поэтическими размерами, очень любит разрывать предложения, иронически и неожиданно делая ударение на словах* как будто не несущих основной смысловой нагрузки:

Полдень в комнате. Тот покой,
Когда наяву, как во сне,
пошевелив рукой, не изменить ничего.


Но он насквозь ритмичен, ритм его сух и четок, как метроном. Бродский бесцеремонен с пространством, но все его стихи - организация и наполнение смыслом времени, это ужас и наслаждение, и азарт войны, и мудрое смирение перед тем, чем нельзя овладеть и чему невозможно сдаться:

"Мне все равно - где, имеет смысл - когда".

Было время, пока "где" имело остроту новизны или остроту ностальгии:

Ни страны, ни погоста
Не хочу выбирать,
На Васильевский остров
Я приду умирать.


Но последовательность пространства, его плоскость, тщетно стремящаяся к вертикали, побеждается объемностью времени.

Бродский - поэт не столько эмоций, сколько мыслей. От его стихов ощущение неспящей, неостанавливающейся мысли. Он действительно живет не где, а когда. И хотя в его стихах Древний Рим возникает не реже, чем советский Ленинград или Америка, "когда" Бродского всегда современно, сиюминутно. Он уходит в прошлое, чтобы еще раз найти настоящее. Так, в "Письмах римскому другу", имеющих подзаголовок "Из Марциала", шумит Черное море, связывающее ссыльного Овидия Назона и изгнанника Бродского где-то в вечности, с которой обручены все поэты, как венецианские дожи - с Адриатикой:

Нынче ветрено, и волны с перехлестом.
Скоро осень. Все изменится в округе.
Смена красок этих трогательней,
Постум, Чем наряда перемена у подруги.


Человек, поживший в двух гигантских империях, согласно улыбается римлянину:

Если выпало в империи родиться,
Лучше жить в глухой провинции у моря.


В пространстве существует мертвая материя. Во времени она живет:

Четверг. Сегодня стул был не у дел.
Он не переместился. Ни на шаг.
Никто на нем сегодня не сидел,
не двигал, не набрасывал пиджак.


Стул напрягает весь свой силуэт.
Тепло; часы показывают шесть.
Все выглядит, как будто его нет,
тогда как он в действительности есть!


Отдельная тема - Бродский и христианство. Ее нельзя касаться вскользь, поверхностно. Поражает напряженное, очень личное переживание поэтом библейских и евангельских сюжетов: жертвоприношение Авраама, Сретение, но особенно настойчиво повторяется - Вифлеем, Рождество:

В Рождество все немного волхвы.
Возле булочной - слякоть и давка.
Из-за банки турецкой халвы
Производят осаду прилавка...


Богатые волхвы принесли чудесные дары младенцу, спящему в яслях. Бедные питерские волхвы несут случайные дары своим младенцам. Что общего?

...смотришь в небо - и видишь: звезда.

Бродский не вернулся на Васильевский. "Где" оказалось несущественным. Он вернулся вовремя, в наше "когда". Потому что "в качестве собеседника книга более надежна, чем приятель или возлюбленная", как сказал он в нобелевской лекции. В ней же он назвал тех, чьей "суммой я кажусь себе - но всегда меньшей, чем любая из них в отдельности". Это пять имен. Три - принадлежат русским поэтам: Осип Мандельштам, Марина Цветаева, Анна Ахматова. Строками Ахматовой, благословившей Бродского на высокую удачу, хочется закончить сочинение:

Ржавеет золото и истлевает сталь,
Крошится мрамор. К смерти все готово.
Всего прочнее на земле - печаль.
И долговечней - царственное слово.
Пользовательское соглашение Пользовательское соглашение Copyright © vyazemsky.com, 2008 - 2024